Экспедиция команды RATT к линии Мак Махона

В аэропорт все опоздали, кроме питерца Сереги, который приехал в Москву в 5 утра и деваться ему было некуда. Долго и вдумчиво перепаковывали вещи, чтобы добиться минимального веса. Вышло не очень - перевес 60 килограмм. Один килограмм веса стоил 20 евро. Строгая женщина принудила оплатить нас половину груза. Было очень жалко денег.

Сели в Киеве. Жадный толстый украинский ФСБшник вымогал бутылку водки, мотивируя это тем, что воротки от катамарана - удобное орудие для захвата самолета. Ситуация была решена сдачей воротков в багаж.

Сели в Дели. Раздвигая воздух руками, выехали в город. Старались не вдыхать. К пяти утра поселились на самой грязной улице города, носящей гордое название Мейн-Базар. Пока сгружали с такси наши многочисленные шмотки, несколько раз наступили на нищих, которые валялись по всей улице в художественном беспорядке. Чем, впрочем, нимало их не побеспокоили. Легли спать с чувством глубокой гипоксии, вызванной чудовищным воздухом Дели.

Покупали еду. Супермаркет нашли в Интернете, записали адрес. На местности найти его оказалось непросто. За фасадом красивого сайта оказался небольшой магазинчик с чрезвычайно радушным персоналом. За два часа нас отпоили чаем и нашли почти все продукты, которые требовались. В гостиницу вернулись на метро. Метро в Дели - транспорт элитный, там ездят прилично одетые люди, которых на улицах очень мало. На входе в метро двое важных полицейских в обязательном порядке проверяют содержимое сумок всех пассажиров. Интересно было бы внедрить эту идею в московском метро. Например, для начала на Выхино в час пик.

В 22 часа наш табор на четырех рикшах выдвинулся на ж/д вокзал. Рикши довольно быстро плыли сквозь плотную толпу, заполнившую вечерний мейн-базар, а мы думали, что через несколько часов наконец вздохнем полной грудью. Воздух входнем, а не масляный липкий смог. Билеты у нас были заранее куплены по интернету и оплачены карточкой. В кассах посмотрели на распечатку из интернета и сказали, что билеты отменены. Поскольку в Индии фестиваль и поездов не хватает. Мало того, по той же причине в Гуахати нет билетов до 7 ноября. Часы пробили полночь. Наш поезд ушел. Мы стояли на привокзальной площади рядом с грудой рюкзаков, а вокруг нас бесконечной каруселью катили рикши, сотни рикш.

Из потока рикш вынырнуло Провидение в виде молодого индуса и, узнав, в чем наша печаль, показало грязным пальцем на вывеску на другой стороне площади. Там значилось: "Правительство Индии. Офис по решению аварийных ситуаций". В офисе за конторкой сидел плечистый детина и сосредоточенно глядел в древний 14-дюймовый монитор. Он быстро вник в суть проблемы, еще раз указал на фестивали, затем нарисовал на листочке занимательную табличку. В ней было три колонки: дата и время отправления поезда, стоимость билета, вероятность его покупки. По мере приближения к текущему моменту стоимость стремительно росла, а вероятность неуклонно падала. Табличка заканчивалась тем же поездом, которым мы должны были уехать, но уходящим через сутки, с вероятностью 50%. Немного поторговавшись, мы увеличили вероятность до 99%, стоимость билетов - в два раза, и получили бонус в виде гостиницы на ночь. Куда немедленно и отправились. Образовавшийся вакуум свободного времени незаметно заполнился знаменитым ромом Old Monk и задушевными разговорами. В 6 утра все уже спали, блаженно улыбаясь во сне.

В час дня кто-то вежливо постучал в дверь. Это оказался вчерашний сотрудник аварийного бюро. Он очень к месту пожелал нам доброго здоровья и сообщил, что наш поезд отходит через час, а вероятность приехать позже упала почти до нуля. Как мы оказались в вагоне, помню смутно. Но оказались. Ярким пятном остался в памяти только тщедушный индийский грузчик, возложивший себе на голову обе упаковки от катамарана - 60 килограмм, трубы два метра длиной.

Весь день в поезде прошел в приемах пищи. В билеты оказалась включена 8-разовая бесплатная кормежка, что, понятно, несколько скрасило однообразную дорогу. Тем временем смог за окном редел и мы увидели Индию.

В 7 утра нас подняли на утренний чай. Как же здорово сидеть в проеме двери мчащегося поезда, болтать ножками, прихлебывать чай с имбирем и смотреть, не отрываясь, на пролетающий пестрый ковер из рисовых полей, соломенных хижин, бамбуковых рощ и оросительных каналов. Вот ты какой, ковер-самолет! Сзади подходит работник вагонного общепита, забирает стакан и дает мороженое. Снаружи вихрем влетает жаркий ветер индийского утра. Мы с ним наперегонки уплетаем содержимое пластикового стаканчика. Да, что бы не говорили, а ездить в поездах по Индии одно удовольствие. Конечно, если билеты у тебя в кондиционированный вагон, а не в жуткий железный ящик третьего класса - без стекол, зато с решетками на окнах, от одного вида которого возникает острый приступ клаустрофобии.

Когда мы приехали в Гуахати, было уже совсем темно. Тут и там в городе раздавались взрывы петард, и вслед за ними - вой сигнализаций автомобилей. Это фестиваль, народное гуляние. Надо убираться из города подобру-поздорову. Заехали на рынок, купили метровый отрез пальмы с бананами, сыра и сухофруктов. Выехали в Аруначал Прадеш, к цели нашего путешествия. В Итанагаре, столице штата, будем к утру.

Всю ночь ехали в Итанагар. Нас везут на двух джипах Тата. Это индийская марка авто, известная тем, что производит самые дешевые машины в мире. Это заметно. Здесь, на востоке Индии, редко-редко можно встретить машину другой марки. Автобусы, легковушки и грузовики - все Тата. Здесь даже чай и сахар продаются под той же маркой. Куда там Самсунгу до такой ширины охвата.

В первом джипе едем мы с Димой, а также наш гид Туки. Ведет джип улыбчивый мальчик Раджу с очень определенными жизненными установками. Плейбойский зайчик у него отпечатан везде – начиная от носков и кончая серьгой в ухе. Водитель другого джипа – полная противоположность Раджу, выдержанный, молчаливый, и зовут его Борман. По дороге в Итанагар нас несколько раз останавливали полицейские и один раз пограничники - на границе штата Аруначал Прадеш. Туки каждый раз выскакивал из машины и рысью несся предъявлять документы. Дяденьки полицейские строго смотрели на Туки, иногда рявкали. Один раз он сунул дяденьке в руку несколько купюр. В далекой Индии пахнуло Родиной.

В Итанагар приехали с рассветом. Наш человек в Аруначале, мистер Дую Тамо, принял нас в своем скромном особняке. Быстро выяснилось, что организации нашего мероприятия он сделал минимум телодвижений, но клятвенно заверил, что все разрешения в порядке, а если каких-то и нет, то всегда можно договориться с пограничниками на месте. Для пущей убедительности он разыграл перед нами сценку, как он на нашем месте ласково уговаривает тупоголового пограничника пустить нас на особо охраняемый участок госграницы. Все это, мягко говоря, странно. Но Индия, как известно, страна чудес.

В Итанагаре сделали последние звонки на Родину. Дальше связь будет возможна только по спутниковому телефону. Днем выехали в Зиро, часто посещаемое туристами место. Около Зиро расположены деревни Апатани - одного из самых самобытных племен Индии. Шесть часов дороги, и мы в Зиро. Поселились в симпатичном отеле с душем и горячей водой. Гораздо приятнее тех трущоб, в которых мы ночевали в Дели. Неужели в Аруначале уже развита туристическая инфраструктура? Из России казалось, что здесь почти не бывает туристов. Только легли спать, как под окнами началась демонстрация каких-то шаманов. Несколько часов нам мешал спать монотонный нудный речитатив с нестройным барабанным сопровождением. Что ж, племена и их обычаи. Надо привыкать.

Утром выехали в Дапориджо - центр района Верхней Субансири. По дороге решили заехать в одну из деревень Апатани. Деревня – горстка бамбуковых хижин, окруженная рисовыми и ячменными полями. Апатани – земледельцы, все их деревни расположены компактно недалеко от Зиро и окружены джунглями. В джунглях живет народ Ниши, известный своей агрессивностью. Женщины Апатани, достигшие совершеннолетия, выворачивали ноздри и вставляли в них черные деревянные пробки, чтобы казаться уродливыми и не представлять ценности для мужчин ниши. В деревне с пробками в носу ходят только старухи - видимо, обычай доживает последние дни.

Попросились зайти в несколько домов. Быт Апатани предельно прост. Все предметы интерьера относятся к обработке зерна или к приготовлению пищи. На нас смотрят с интересом, но толпы не собирается - видимо, иностранцы здесь не редкость. Правда, мы пока ни одного не встретили. Каждый мужчина Апатани носит на поясе широкий нож-мачете. Здесь он называется дау. Пока мы бродим по узким улочкам деревни, Дима сторговывает у одного из туземцев его дау за триста рупий – смешные деньги, около ста пятидесяти рублей. Клинок дау неровный, явно ручная ковка. Находим кузницу, спрашиваем, можно ли купить еще. Оказывается нет, за дау пишется очередь на месяц вперед. Вообще, контакт с аборигенами вяжется плохо, они устали он назойливого внимания туристов.

Выезжаем в Дапориджо. Дорога выходит из плодородной долины Апатани и петляет в ущелье с почти отвесными склонами. При этом на склонах не видно ни единого выхода скал - только зеленый ковер растительности. Это и есть знаменитые джунгли Аруначала, по которым мы собираемся пройти 150 километров от Субансири до Брахмапутры через несколько хребтов. Не вполне ясно, как тут пройти 150 метров.

В Дапориджо приехали перед сумерками. Сразу подъехали к реке, посмотреть на воду. Не впечатлило. По общему мнению, воды в Субансири маловато для интересного сплава. Андрей Николаевич со свойственной ему категоричностью даже предложил переброситься на другую реку, где воды побольше. Посидели на берегу, вспоминая прошлые подвиги, покурили. Настроение у команды боевое, жалко, если река не оправдает наших ожиданий. Вся информация о Субансири получена из анализа спутниковых снимков, так что река полная «терра инкогнита». Приехали в лучшую гостиницу Дапориджо, отель Santanu. Полное ощущение, что попали в приемник-распределитель для бомжей. Чтобы пройти к номерам, нужно преодолеть три помойки - в первой готовят еду, во второй кормят, третья просто помойка. Запах во всех трех одинаковый и тошнотворный. Интерьер номеров – кровать, телевизор, очко в углу. Неудивительно, что туристы сюда валом не валят. На ночь джипы загнали в крошечный дворик между кухней и столовой, а дверь на улицу закрыли и забаррикадировали - до утра ни войти ни выйти. Славный городишко. Весь вечер сортировали еду - что на воду, что на пешку. На улице всю ночь как резаные орали петухи. Чтобы отвлечься от этой сокрушающей сознание действительности, включили телевизор. По всем каналах одно и то же - в Гуахати взрывы, много жертв. Похоже, фестиваль вышел из-под контроля. Легли спать поздно. Всем снились сны - один нелепее другого. Самый дурацкий приснился как всегда Юрику. Уж если ему что-то снится, на бумагу это лучше не переносить.

Встали с рассветом и выехали вверх по реке. Туки обещал, что дорога будет плохой, поэтому и выехали так рано. Но пока едем по асфальту. Проезжаем маленькие деревушки по несколько домов. Дома на бамбуковых сваях, большинство с крышами из пальмовых листьев. Зажиточные дома крыты железом. Интересно, сколько стоит такой дом? 100$? 200$? Все встречающиеся люди носят дау – и мужчины, и женщины, даже дети.

В большой деревне Сийум останавливаемся на обед. Деревня расположена на крутом склоне, отвоеванном у джунглей. Для местных это не проблема - просто с одной стороны дома сваи длиннее, а с другой короче. В Сийуме мы вызываем форменный фурор. Если тут и видели белых людей, то ничем этого не выдают. Глеб едет в футболке - к нему сразу выстраивается очередь подергать за волосы на руках. Тагины шокированы этим явлением природы. Видели бы они его грудь! Без интернета, без телевизора и даже без электричества - тагины много нового могут узнать о внешнем мире, просто увидев нас. Зато с фотографией они знакомы. Едва достаем фотоаппарат, квёлые старички начинают принимать героические позы и выставлять вперед свои длинные дау. Тагины на две головы ниже нас, так что смотрится это уморительно. А ведь лет пятьдесят назад эти старички начали бы беседу с отравленной стрелы из зарослей. И пришлось бы нам, как индийским военным в свое время, с жертвенного алтаря направиться прямиком на небо к божествам Доньи и Поло, что значит Солнце и Луна в переводе с тагинского. Сейчас все по-другому.

Под взглядами огромной толпы мы поглощаем китайскую вермишель и вареные яйца. Раджу, как обычно, использует короткую остановку, чтобы поближе познакомиться с местной барышней. Возвращается очень довольный собой. Стартуем. Джип долго разгоняет гудками зевак и черных хрюшек. Все следующие деревни проезжаем без остановки. С идущего вверх левого склона тут и там ниспадают изумительной красоты водопады. Я интересуюсь у Туки, который вырос в джунглях, что там можно найти съедобного. По его мнению, в основном это банановые деревья. Причем плоды диких бананов несъедобны, они почти целиком состоят из твердых косточек. Зато сердцевину ствола можно варить и есть, а вареные цветы бананов - и вовсе деликатес. На ближайшей остановке достаем наш дау и рубим банан. Толстый полированный ствол перерублен одним ударом. Сердцевина банана истекает соком, она почти жидкая.

Впереди на дорогу летят каменные глыбы. Останавливаемся. Это бульдозер прочищает серпантин после обвала. Проезжаем Лимекинг и упираемся в следующий обваленный участок дороги. Здесь бульдозер не поможет. Путь вверх придется продолжать пешком. Ночуем у дороги перед обвалом. До точки начала сплава - около 15 километров.

Вчера весь день с дороги пытались изучать речку. Многого не разглядели - дорога идет высоко над рекой, склон крутой и заросший глухими джунглями. Ясно, что порогов много, и обносить их очень сложно. При штурме такой реки нужна максимальная мобильность. Со скорбными лицами команда откладывает в сторону все, что единогласно не признано необходимым. Дима долго борется за свое полотенце, но все же сдается. Минимум одежды, еда на семь дней, один кусок мыла на всех. Конец основной веревки, обвязка и несколько железок - это для экстренной ситуации. Ах да, еще два катамарана, десять весел и сплавное. После хирургического вмешательства рюкзаки становятся легче на четверть.

Все лишнее оставляем в джипе Раджу и выдвигаемся вверх по дороге. Кусок обваленной дороги тянется всего сотню метров, за ним поворот и снова асфальт. Но везти нас тут уже некому. Местные объясняют, что здесь живет один грузовик-отшельник, но ходит он только по приказу военных, от обвала до Куденалы и обратно, семь километров. Выше дорога продолжается, но ездить не положено. Быстро продвигаемся вперед, привлекая местных для подноса рюкзаков по методу Тома Сойера. Покупаются далеко не все - умные, черти. Через десять километров дорога внезапно уходит от реки вверх, по правому притоку. Вдоль реки идет тропа, она переходит приток по бамбуковому паучьему мосту. Юра отправляется на разведку по дороге, но быстро возвращается. Неведомые доброжелатели откуда-то сверху стали бросать в него камнями. Серега тем временем переходит мост через приток и уходит по тропе. Там интересно. Одна над другой, каскадом, расположены бамбуковые лестницы, связанные лианами. Десять, двадцать лестниц. Внезапно Серега начинает истошно орать. Слов не разобрать. Толпой бежим через мостик, хотя только что обсуждали, что переходить его нужно аккуратно и только по одному. На бегу выдираем ступеньки из лестниц – какое-никакое оружие. Добежали. Серега хотел нам донести, что ходить сюда не надо, с рюкзаками мы здесь не пройдем. Выразительная пауза.

Решили строить суда у развилки. До стрелки рек Цари и Субансири, откуда по плану должен был начаться сплав, не дошли пять километров. На развилке стоит бетонный памятник воинам, погибшим в китайско-индийской войне 1962 года. Вешаем веревку за его основание и спускаем вещи к воде. Я решаю немного разведать тропу и поснимать бамбуковые лестницы. Мне бы очень хотелось добраться до стрелки - ведь это нижняя точка Ронгкора, величайшего паломничества Тибета, изучению китайской части которого мы посвятили экспедицию 2006 года. Лестницы лезут вверх бесконечно. На одной "лестничной площадке" встречаю тагина в шлепанцах и с авоськой. В таком прикиде у нас ходят в ларек за пивом. А ведь впереди - никакого жилья на многие километры. Тагин останавливается, машет руками, много раз повторяет слово "ноу". Видимо, хочет сказать, что иностранцам дальше нельзя. Кажется, я сегодня слишком туп, чтобы понять его язык жестов. Тагин машет рукой и уходит вниз по лестнице, что-то бормоча под нос. В одной руке авоська, в другой - пучок травы, он спускается по лестнице, как это делаю я в подъезде своего дома. Но эта-та лестница вертикальная! Я еще немного понаблюдал за ним, но он так и не упал. Тогда я снова пошел вверх. Набрал больше трехсот метров от реки, но лестницы так и не кончились. Пришлось повернуть обратно, и так придется спускаться в сумерках.

На берегу реки уже стоял чудный лагерь. Команда ужинала, сидя на береговых камнях, и посматривала на реку. В лучах фонариков казалось, что вода в реке мчится со скоростью курьерского поезда.

Первый завтрак на реке портит Туки. Он мешком сваливается по осыпи и начинает что-то лепетать про допрос, военных и свою несчастную жизнь. Понять его удается не сразу - он дрожит и иногда сбивается с английского на свой родной язык. Но что-то уже ясно и без его объяснений - у нас проблемы с пограничниками. Над осыпью маячат две фигурки в форме и с автоматами. Догадка сопровождается знакомым противным чувством в желудке, предвещающим продолжительный геморрой. Но сначала мы доедим завтрак. Надо же когда-то и удовольствие получать.

Вылезли на дорогу. Погранцы нервничают - они вчера в прямом смысле слова проспали продвижение колонны неприятеля, то есть нас, вглубь доверенной им территории. Теперь Mr. Майор лютует и требует доставить нас со всем хитрым скарбом к себе в резиденцию в Лимекинг. Из-за того, что у нас неправильные пермиты. Становится грустно и хочется ударить Туки ботинком в живот. Мысль эта, похоже, так легко читается у нас на лицах, что Туки весь скукоживается и прикрывает руками подмоченные штаны. Это все, на что способны турагентства - самые бесполезные в мире учреждения после Парламента. Пытаемся договориться с погранцами на какой-нибудь более мягкий вариант развития событий. Не получается. Mr. Майор взгрел их до высокой температуры. Аргумент отчаяния – мы за день не сможем вытащить вещи на дорогу, очень крутой и опасный подъем. Нет проблем, нам организуют местных жителей для подъема, а также грузовик-шаттл для перевозки вещей к обвалу.

Тут на сцене появляется занятный дядька. За плечами - плетеный тагинский рюкзак, на голове – сплетенная из лианы шапка с клювом обитателя Красной Книги птицы-носорога и еще с узлом, проткнутым несколькими спицами. Шапка – синтез шапок трех племен – тагинов, ниши и апатани. Дядька говорит по-английски и он тагин. Шапка символизирует высокий статус владельца. Он - губернатор Лимекингского округа и отвечает за территорию от Лимекинга до китайской границы. Теперь он пешком обходит свою территорию, три дня от Лимекинга до Таксинга. Дядька оказался умным и участливым. Первым делом он отчитал Туки, сказав, что вся информация о пермитах доступна, и надо только не лениться. Затем он взял кусок бумаги и написал на нем фамилию чиновника в Дапориджо, который нам поможет. Отдал листочек, улыбнулся и исчез в нагромождении бамбуковых лестниц, ведущих к Ронгкору.

А на склоне уже кипит работа. Тщедушные тагины в шлепанцах таскают наши рюкзаки по живой крупноглыбовой сыпухе. Один, схвативший все трубы от катамарана и весла одновременно, испытывает проблемы с равновесием. Но недолго - он снимает тапочки и дальше прыгает босиком по шатающимся камням. Смотреть страшно.

Не успеваем оглянуться - оказываемся в Лимекинге пред светлым ликом Mr. Майора Малика. На подстриженной лужайке над идеально чистой вертолетной площадкой нам сервируют чай с чипсами. Претензий к нам нет, но и возможности пропустить без специальной бумаги тоже нет. Раскланиваемся с майором и отбываем в Дапориджо счастья искать. Гнали наши джипы до полного изнеможения водителей. Заночевали у дороги, не доезжая 20 км до Дапориджо.

В Дапориджо нам повезло. Указанный губернатором Лимекинга пожилой чиновник оказался бюрократом в лучшем смысле этого слова. Он слушает наш рассказ, не перебивая, параллельно тщательно изучает все наши бумаги и бумаги турагентства. Затем задает много вопросов, все по делу. Затем обмакивает ручку в чернила и пишет резолюцию: «Пустить». Звонит смешной тренькающий звоночек, появляется девушка, и бумага отправлена в производство. Следующий час нежимся на солнышке во дворе здания правительства Дапориджо и наблюдаем, как наша бумага обрастает плотью. Разные люди торжественно, на вытянутых руках, носят бумагу из здания в здание, ставят печати, подписи, регистрируют в архивах. Машина работает. Через двор марширует жизнерадостная колонна заключенных в тяжеленных стальных кандалах. Жизнь снова прекрасна.

Через час бумага готова. Наша речка нас ждет. Только Туки что-то невесел. Он хотел сбежать от нас и остаться в Дапориджо, но мы ему отказали наотрез. Однако, дело не только в этом. На выезде из деревни Талиха Туки, смотря куда-то в сторону, сообщает, что у нас кончается бензин. Купить ему не удалось и он не знает, что делать. Эх, все приходится делать самим! Разворачиваем джипы и долго гоняем Туки хворостиной по деревне, пока в одном из дворов он не находит горючее. В процессе поисков Туки ухитрился где-то набраться ромом и теперь с воодушевлением рассказывает, что лучший ром продают индийские военные, и он у них - часть рациона, подается к ужину. В доказательство показывает бутылку, где английским языком написано, что этот ром - для вооруженных сил Индии. Воистину, неисчерпаема на чудеса земля индийская! Пьем ром.

Проснулись в десяти километрах выше Лимекинга. Домчали туда за час, испросили аудиенцию майора. Опять повторился ритуал с вынесением стульев на газон. Нас напоили горячим чаем с молоком, но майор не вышел - только передал, что таможня дает добро. Путь наверх открыт.

Доехали до обваленного участка дороги. Мы хотели, чтобы Туки сопровождал нас и дальше, а затем ждал в Лимекинге. Но маленький хитрец весь затрясся, побелел и сказал, что для него это решительно невозможно. Наверное, спит и видит, как он проводит время в борделях Дапориджо. Договорились встретиться в Лимекинге через четыре дня и отпустили его и джипы.

За обрушенной дорогой встретили знакомый грузовик-шаттл. Он довез нас до деревни Куденала, выше Орака. Там разбили лагерь и начали строить каты. До наступления темноты нам помогали толпы местных жителей, а после – согревающие порции рома. Закончили сборку глубокой ночью.